Мол, нет в Беларуси никакой политики: есть диктатор и его оппоненты, читай, диссиденты. Среди них он первый.

И все бы хорошо, и биография, и харизма, и голова на плечах, и даже романтическая семейная история, обвитая проволокой… Вот только фамилия Дашкевича зачастую режет слух не только минской милиции и КГБ, но и всем остальным: «ватникам», либералам , националистам, экспертам из Фейсбука и т.д., то есть, каждому из нас.

За что «ватники» не любят Дашкевича? Ведь националист, протестант, проповедник русофобии, американофил и сионист, это понятно.

За что либералы не любят Дашкевича? Ведь националист, протестант, проповедник русофобии (прикольно, что пункты повторяются), гомофоб и любитель побегать в немецком камуфляже на свежем воздухе.

За что националисты не любят Дашкевича? Ведь «недостаточно националист», сионист, ну и от Зенона, почему-то, не в восторге. А Зенон не в восторге от каждого, кто не в восторге от него, поэтому нужно быть от него в восторге, чтобы он не обиделся.

За что эксперты с Фейсбука не любят Дашкевича? За все вышеперечисленные пункты, а также за то, что сам Дима не является экспертом из Фейсбука и, непонятно зачем, таскается по улицам, вместо того, чтобы строчить гневные комментарии и расстреливать врага «банами».

Есть, конечно, еще много других факторов: Дашкевич неправильно защищал Куропаты, Дашкевич слишком резкий, Дашкевич пиарится на репрессиях, Дашкевича и его семью поддерживают в трудные времена, Дашкевич занимается флагом и языком вместо социальных проблем, у Дашкевича мало людей, Дашкевич не кричит: «Баста!», Дашкевича посадили, Дашкевича выпустили, Дашкевич не сберег мир и т.д.

Действительно, почему семью Дашкевичей поддерживают, когда он попадает за решетку либо получает большие штрафы? Ведь заслужил. Ведь Дима на улице, в Куропатах, в СИЗО в те моменты, когда мы — отсиживаемся у компьютеров. И те из нас, у кого есть еще остатки совести, пытаются хотя бы деньгами смыть с себя позор, чтобы было как оправдаться перед детьми лет спустя 5-10.

Почему Дашкевич занимается национальными символами, когда у людей нет работы, в магазинах «все дорого», а в подъездах столько незакрученных лампочек? Вероятно потому, что Дима не министр труда, не руководитель профсоюза, не начальник ЖЭКа. Он занимается тем, за что готов сидеть в тюрьме и даже умереть. За лампочки умереть он, вероятно, не готов.

Почему у Дашкевича всего 6-7 человек в команде? Во-первых, не «всего», а «целых». У кого сегодня есть столько же или больше бойцов, способных работать регулярно, без денег, с риском посадки? Полагаю, что у Дмитриева есть два человека: он сам и Таня Короткевич, у Статкевича — человека четыре, вместе с женой, и т.д.

На самом деле, большинство претензий к Диме сводятся к формуле: «Почему он может, а мы — нет?» Но вопрос слишком смелый, чтобы его озвучивать, поэтому он дробиться на миллион маленьких шпилек, которыми можно подкалывать Дашкевича в соцсетях, комментариях, значительно реже — в личных беседах.

Как известно, в Беларуси будут критиковать каждого, кто реально что-то делает. Каждого, кто критически смотрит на себя и своих коллег по «патриотическим баррикадам». Так принято, так сложилось: ненавидеть своих больше, чем чужих.

Тот, кого не критикуют, напрямую ничего не делает, его нет. Дима — он есть, он настоящий. За это мы его и любим.