Я почувствовал радость.

Я не радуюсь тому, что преподаватель БГУ унижает народного поэта, которого я очень люблю. Я не радуюсь тому, что он унижает белорусский язык, на котором я пишу. Но радуюсь появлению нового антигероя. Этот антигерой достался нам легко. Не надо ничего додумывать к его словам – эти слова бескомпромиссные. Он не сможет оправдаться, хотя и пытается, поэтому у него нет никаких шансов отмыться, шансов на то, чтобы о нем забыли, пока не сломали.

Поэтому я радуюсь.

И это страшно.

Тётка с улицы Дзержинского

В моем Прудке есть тетка, которую никто не считает за человека. Она чем-то напоминает Горощеню – ходит, оскорбляет людей, порядочных доярок называет проститутками.

Тетка идет по улице Дзержинского, потом останавливается, оглядывается и кричит:

– Поцелуй меня в жопу!

Год назад она ходила мимо моего дома и говорила мне:

– Ты здесь жить не будешь!

А теперь мы с ней дружим.

Летом я спал на веранде. Однажды в полночь тетка пришла в мой двор попить воды. Она часто ходит по ночам по деревне. Я еще не спал – лежал в темноте на диване, а она возилась у колодца в двух шагах от меня. Она не знала, что я рядом, черпала воду из ведра, а воды почти не было.

– Нет воды. Нет. Надо вытащить. А человек уже, видимо, спит. Хороший человек, ну. А я нагоню шума и разбужу его. Ой!

Она поставила корец на колодец и пошла домой.

Теперь я всегда набираю воду на ночь для тетки. Я жду, что она придет и напьется.

Сегодня эта вульгарная тетка мне кажется более глубокой и душевной чем те порядочные доярки, которых она называет проститутками, и которые держат головы высоко и думают, что они принцессы.

Я не говорю, что и Горощеня – красавчик, и ему надо поставить памятник в бронзовом пальто. Но и мы, те, кто набросились на него и радуемся, выглядим не лучше. Нет никакой видимой границы между хорошим и плохим. Все оно рядом, все оно одно.

Аня, пой!

Вот Тетка рассказывает мне криминальную хронику и говорит, что мир плохой. Что людей поганых много. И что, чтобы выжить, нужно быть зверем.

А мир всегда был такой – этот не хуже предыдущего.

Моя бабушка «коротала» лучшие годы своей молодости на принудительных работах в Германии. А потом она вернулась домой и вышла замуж. Однажды разговорилась с Колей – братом своего мужа. Он также в войну не по своему желанию работал на немецком заводе. Коля выпил рюмку и рассказал моей бабушке одну историю:

– Утром мы шли на завод, а за высоким забором вели девок. Мы их не видели, но слышали. От. И была среди них одна, которая очень красиво пела. Я век не забуду ее песен. Я и ждал новый день, только чтобы послушать ее. Как выведут нас, как услышу, что и девки уже идут, то кричу: «Аня, пой!». И она пела: «А я кукушка, кукушка серая, я не вылечу из сада». Все наши песни пела. Если бы не та Аня, не знаю, что бы со мной стало.

Моя баба Аня слушала, слушала и запела:

– А я кукушка, кукушка серая, я не вылечу из сада…

И, как пишут в романах, Коля упал на пол и стал целовать ей ноги.

Герой на коне

Это милая история, но она о войне. Все оно – хорошее и плохое – связано в один узел. И нет никакой защиты, никто не скажет:

– Осторожно, дальше не ходи. Здесь хороший мир заканчивается, дальше будет плохой.

Никто не скажет, что вот тут я борюсь за честь и достоинство нации, а тут уже я – часть разъяренной толпы, которая хочет геноцида.

Я видел много людей, которые начинали правое дело, а потом превращали его в насилие. Когда и я радуюсь насилию, когда вчитываюсь в информацию, каким пальцем Горощеня ковыряется в носу, то мне не хочется становиться героем на коне, как сейчас модно, а хочется оставаться прекраснодушным идиотиком на обочине, как не было модно никогда.

Не сегодня – завтра Горощеня закончится. Как закончился и надоел Чмырь или Фомочкин. А желание бросать помидоры останется. Кто-то днями и ночами будет сидеть в социальных сетях и выискивать новых антигероев, новых врагов нации, чтобы составлять на их жалобы, чтобы чмырить их и показывать рукой в сторону вокзала. А когда последний Горощеня соберет свои трусы в чемодан и уедет в Россию, я, может, поеду вместе с ним, так как не захочу жить в такой стране – в стране, которую построили на обиде и мести.

Сейчас белорусский герой – это вот такой борец-борец, который высекает русскость и другие – сти административными методами. Который ведет себя, как враг, с которым он борется. А я представляю себе героя способным вести диалог.

Я не верю, что есть способ изменить мир – он всегда будет хороший и плохой одновременно. Даже в одном человеке. Тем более, я не верю, что мир можно изменить к лучшему силой. Но я верю, что во всем можно найти равновесие.

Для этого нужно общаться друг с другом, а не кричать.